Наконец я устал и залег за рухнувшим перегнившим деревом. Где-то, наверное километрах в трех от меня, застучал пулемет калибра Грохнула граната, выпущенная из подствольника. Падающая с небес вода и чувство близкой опасности отрезвили и освежили меня. Не полностью, я все еще был в стельку, но голова начинала работать все яснее. Слева короткими очередями пулемету ответили трое автоматчиков. Этот вообще был профи — посылал с каждым нажатием на спусковой крючок мгтс телефонное база москвы по три пули.
Такому приему за день не научишься. Надо нажимать на спуск, говорить про себя «двадцать два» и лишь мгтс телефонном базе москвы этого отпускать. Казалось бы, просто, но на самом деле выдержка должна быть железная. И просто на стрельбище, когда грохот кругом, а автомат дергается в руках, швыряясь гильзами, и уж тем более в бою. Но, несмотря на ответный пулеметный огонь, неведомый стрелок продолжал, как ни в чем не бывало, — «тук-тук-тук, тук-тук-тук». И только тут до меня дошло, что это первый сон из странной военной серии, где людское оружие работает против людского. Мало того — российское против российского. На тренажере, как называл его Хеберсон, ничего подобного никогда не было.

Поэтому, углубившись в чащу, я мгтс телефонная база москвы себя в относительной безопасности. Проснуться по собственной воле, я уже знал, не получится, так что оставалось одно — продержаться живым до того момента, когда меня разбудят. Найдет ведь кто-нибудь меня на диване! Вот только когда — неизвестно. Ливень усилился, стало почти темно. Я промок до нитки, и меня начало знобить, чего раньше во сне никогда не бывало. Кажется, алкоголь начинал отпускать под воздействием прохладной воды, а следом за этим, как водится, наступало похмелье. Хотя до полного отрезвления, я чувствовал, было еще ох как далеко! Вдруг с удивлением я услышал совсем рядом человеческий окрик, причем кричали по-русски.
Наоборот, я распластался вдоль древесного ствола и прикинулся шлангом, как говорили у нас в отряде. Вскоре сквозь шум дождя послышалось шлепанье шагов по воде. Я плотнее вжался в грязь, но неизвестные, как назло, двигались прямо на меня, шаги приближались, шлепали, а уходить мне было некуда, да и поздно. Это меня так поразило, что на испуг уже сил не хватило, несмотря на то что в лицо мне был направлен самый настоящий автомат. Надо мной склонился верзила, без преувеличения двухметрового роста, рыжий, как белка, да к тому же еще конопатый, со светло-серыми, будто выцветшими, глазами. Но вот я у тебя точно спрошу, кто ты такой. Точнее, как тебя занесло сюда в таком виде? Я не знал, правду лучше отвечать или что-нибудь соврать. Что именно врать, я не имел ни малейшего представления, а это могло привести к печальным последствиям.
Правда обычно тоже приводит к печальным последствиям, но тогда хоть совесть будет чиста. Но вообще-то совесть меня в тот момент беспокоила мало, просто я не знал, какую ложь он скушает, а какую нет. Что мне еще оставалось отвечать? Однако слова мои возымели на верзилу столь странное действие, что я опешил. Ребята, я тут подчиненного Хеберсона нашел.
|